Неточные совпадения
По небу, изголуба-темному, как будто исполинскою кистью наляпаны были широкие
полосы из розового золота; изредка белели клоками легкие и прозрачные облака, и самый свежий, обольстительный, как морские волны, ветерок едва колыхался по верхушкам
травы и чуть дотрогивался до щек.
В нижней части долины почва исключительно наносная: ил и
полосы свежего песка, придавившего
траву и кусты, свидетельствуют о том, что в конце лета места эти заливались водой два раза.
Ноги беспрестанно путались и цеплялись в длинной
траве, пресыщенной горячим солнцем; всюду рябило в глазах от резкого металлического сверкания молодых, красноватых листьев на деревцах; всюду пестрели голубые гроздья журавлиного гороху, золотые чашечки куриной слепоты, наполовину лиловые, наполовину желтые цветы Ивана-да-Марьи; кое-где, возле заброшенных дорожек, на которых следы колес обозначались
полосами красной мелкой травки, возвышались кучки дров, потемневших от ветра и дождя, сложенные саженями; слабая тень падала от них косыми четвероугольниками, — другой тени не было нигде.
Взошла луна. Ясная ночь глядела с неба на землю. Свет месяца пробирался в глубину темного леса и ложился по сухой
траве длинными
полосами. На земле, на небе и всюду кругом было спокойно, и ничто не предвещало непогоды. Сидя у огня, мы попивали горячий чай и подтрунивали над гольдом.
Несколько южнее в береговых обрывах можно наблюдать выходы вулканического туфа с прослойками горючей серы. Горы с северной стороны бухты оканчиваются обрывами высотой 75–98 м с узкой намывной
полосой прибоя, на которую море выбросило множество морской
травы.
Мое движение испугало зверька и заставило быстро скрыться в норку. По тому, как он прятался, видно было, что опасность приучила его быть всегда настороже и не доверяться предательской тишине леса. Затем я увидел бурундука. Эта пестренькая земляная белка, бойкая и игривая, проворно бегала по колоднику, влезала на деревья, спускалась вниз и снова пряталась в
траве. Окраска бурундука пестрая, желтая; по спине и по бокам туловища тянется 5 черных
полос.
Я поспешно вылез наружу и невольно закрыл глаза рукой. Кругом все белело от снега. Воздух был свежий, прозрачный. Морозило. По небу плыли разорванные облака; кое-где виднелось синее небо. Хотя кругом было еще хмуро и сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет солнце. Прибитая снегом
трава лежала
полосами. Дерсу собрал немного сухой ветоши, развел небольшой огонек и сушил на нем мои обутки.
Время было весеннее. Лодка шла вдоль берега и попадала то в
полосы прохладного морского воздуха, то в струи теплого, слегка сыроватого ветерка, дующего с материка. Яркое июньское солнце обильно изливало на землю теплые и живительные лучи свои, но по примятой прошлогодней
траве, по сырости и полному отсутствию листвы на деревьях видно было, что земля только что освободилась от белоснежного покрова и еще не успела просохнуть как следует.
Небо сверкало звездами, воздух был наполнен благовонием от засыхающих степных
трав, речка журчала в овраге, костер пылал и ярко освещал наших людей, которые сидели около котла с горячей кашицей, хлебали ее и весело разговаривали между собою; лошади, припущенные к овсу, также были освещены с одной стороны
полосою света…
Через минуту робкий луч солнца уже блестит в лужах дороги, на
полосах падающего, как сквозь сито, мелкого прямого дождя и на обмытой, блестящей зелени дорожной
травы.
Вскоре пикник кончился. Ночь похолодела, и от реки потянуло сыростью. Запас веселости давно истощился, и все разъезжались усталые. Недовольные, не скрывая зевоты. Ромашов опять сидел в экипаже против барышень Михиных и всю дорогу молчал. В памяти его стояли черные спокойные деревья, и темная гора, и кровавая
полоса зари над ее вершиной, и белая фигура женщины, лежавшей в темной пахучей
траве. Но все-таки сквозь искреннюю, глубокую и острую грусть он время от времени думал про самого себя патетически...
Было уже поздно, когда Михеич увидел в стороне избушку, черную и закоптевшую, похожую больше на полуистлевший гриб, чем на человеческое жилище. Солнце уже зашло.
Полосы тумана стлались над высокою
травой на небольшой расчищенной поляне. Было свежо и сыро. Птицы перестали щебетать, лишь иные время от времени зачинали сонную песнь и, не окончив ее, засыпали на ветвях. Мало-помалу и они замолкли, и среди общей тишины слышно было лишь слабое журчанье невидимого ручья да изредка жужжание вечерних жуков.
Вышли в сад. На узкой
полосе земли, между двух домов, стояло десятка полтора старых лип, могучие стволы были покрыты зеленой ватой лишаев, черные голые сучья торчали мертво. И ни одного вороньего гнезда среди них. Деревья — точно памятники на кладбище. Кроме этих лип, в саду ничего не было, ни куста, ни
травы; земля на дорожках плотно утоптана и черна, точно чугунная; там, где из-под жухлой прошлогодней листвы видны ее лысины, она тоже подернута плесенью, как стоячая вода ряской.
Мальчик смотрел вдоль улицы, обильно заросшей
травою, и представлял себе широкую синюю
полосу Волги. Улица — река, а пёстрые дома в садах — берега её.
При самом ее начале, направо от дороги, под двумя развесистыми березами, находилась мелочная лавочка; окна в ней уже были все заперты, но широкая
полоса света падала веером из растворенной двери на притоптанную
траву и била вверх по деревьям, резко озаряя беловатую изнанку сплошных листьев.
Вот тут калмыки незаменимы: они бросаются впереди пожара, зажигают встречную
траву и наконец по самому пламени возят длинные
полосы мокрой кошмы, обжигаясь и задыхаясь от дыма.
Они пошли дальше вверх по реке и скоро скрылись из виду. Кучер-татарин сел в коляску, склонил голову на плечо и заснул. Подождав минут десять, дьякон вышел из сушильни и, снявши черную шляпу, чтобы его не заметили, приседая и оглядываясь, стал пробираться по берегу меж кустами и
полосами кукурузы; с деревьев и с кустов сыпались на него крупные капли,
трава и кукуруза были мокры.
В один из тех коротких промежутков этой беспокойной
полосы, когда Истомин переставал читать запоем, страстно увлекаясь и беснуясь, и, наоборот, становился неестественно смирен и грустный бродил тише воды, ниже
травы, я зашел к нему прямо с улицы и сказал, что на днях дают обед для одного почтеннейшего человека, которого очень уважал и почитал Истомин.
В это время из кухонной двери вырвалась яркая
полоса света и легла на
траву длинным неясным лучом; на пороге показалась Аксинья. Она чутко прислушалась и вернулась, дверь осталась полуотворенной, и в свободном пространстве освещенной внутри кухни мелькнул знакомый для меня силуэт. Это была Наська… Она сидела у стола, положив голову на руки; тяжелое раздумье легло на красивое девичье лицо черной тенью и сделало его еще лучше.
Тут все охотники обыкновенно бросают травлю; но я продолжал ее упорно; ездил и ходил целые дни по всем любимым местам исчезающих перепелок, как-то: по широким межам, которые в Оренбургской губернии бывают в сажень ширины, поросшим густою
травою и мелким кустарником чилизника, бобовника и вишенника, по залежам, начинающим лужать и зарастающим круговинами необыкновенно мягкою и густою шелковистою травкою; также по жнивью, зазеленевшему по местам длинными
полосами казульки, жабры и череды, а всего лучше около нежатого просянища, брошенного за малостью урожая.
Конечно, следы исполинского пожара еще не были изглажены: огромные обгорелые каменные дома, кое-как прикрытые старым железом, окна, заделанные деревянными досками с нарисованными на них рамами и стеклами, с красными и закоптелыми
полосами и пятнами по стенам, печальными знаками пламени, за три года вылетавшего из всех отверстий здания, пустыри с обгорелыми фундаментами и печами, заросшие густою
травою, искрещенные прямыми тропинками, проложенными и протоптанными расчетливыми пешеходами, самая новизна, свежесть множества деревянных, прекрасной новейшей архитектуры домов, только что отстроенных или строящихся, — все красноречиво говорило о недавнем посещении Европы…
Буланин не выходил из отделения. Он стоял у окна, заделанного решеткой, и рассеянно, с стесненным сердцем глядел на огромное военное поле, едва покрытое скудной желтой
травой, и на дальнюю рощу, видневшуюся неясной
полосой сквозь серую пелену августовского дождя. Вдруг кто-то закричал в дверях...
Меж скал блуждая, желтый луч
В пещеру дикую прокрался
И гладкий череп озарил,
И сам на жителе могил
Перед кончиной разыгрался,
И по разбросанным костям,
Травой поросшим, здесь и там
Скользнул огнистой
полосою,
Дивясь их вечному покою.
Уже заходило солнце, синяя
полоса колыхалась над лесом и рекою. Из-под ног во все стороны скакали серые сверчки, воздух гудел от множества мух, слепней и ос. Сочно хрустела
трава под ногою, в реке отражались красноватые облака, он сел на песок, под куст, глядя, как, морщась, колеблется вода, убегая вправо от него тёмно-синей
полосой, и как, точно на шёлке, блестят на ней струи.
В немой, чуткой тишине, в темноте, скудно украшенной
полосами лунного света, дорога, прикрытая тенями, текла в даль, между деревьев, точно ручей, спрятанный в
траве, невидимый и безмолвный.
Осмотр окна снаружи не дал решительно ничего; осмотр же
травы и ближайших к окну кустов дал следствию много полезных указаний. Дюковскому удалось, например, проследить на
траве длинную темную
полосу, состоявшую из пятен и тянувшуюся от окна на несколько сажен в глубь сада.
Полоса заканчивалась под одним из сиреневых кустов большим темно-коричневым пятном. Под тем же кустом был найден сапог, который оказался парой сапога, найденного в спальне.
Туманная дымчатая
полоса пробежала по нижней половине светлого круга, и понемногу свет стал слабеть на
траве, на верхушках лип, на пруде; черные тени дерев стали менее заметны.
Как только мы отошли от берега, мы сразу попали в непролазную чащу: неровная почва, сухие протоки,
полосы гальки, рытвины и ямы, заваленные колодником и заросшие буйными, теперь уже засохшими
травами; кустарниковая ольха, перепутавшаяся с пригнутыми к земле ветвями черемушника; деревья с отмершими вершинами и мусор, нанесенный водой, — таков поемный лес в долине реки Самарги, куда мы направились с Глеголой на охоту.
Проехав плотину, я свернул на Опасовскую дорогу и пустил Бесенка вскачь. Он словно сорвался и понесся вперед как бешеный. Безумное веселье овладевает при такой езде;
трава по краям дороги сливалась в одноцветные
полосы, захватывало дух, а я все подгонял Бесенка, и он мчался, словно убегая от смерти.
Перед ними, через узкую прогалину, с тропкой вдоль ее, вставали могучие ели с синеющей хвоей. Иные, снизу обнаженные, с высохшими ветвями, казались издали соснами. Позади стены хвойных деревьев протянулась полянка, густо-зеленого цвета, а там, дальше, шли кусты орешника и рябины. Кое-где стройно и весело высились белые стволы берез. Вправо солнце заглянуло на прогалину, шедшую узкой
полосой, и цвет
травы переходил в ярко-изумрудный.
Окруженное легкою мутью, показалось громадное багровое солнце. Широкие
полосы света, еще холодные, купаясь в росистой
траве, потягиваясь и с веселым видом, как будто стараясь показать, что это не надоело им, стали ложиться по земле. Серебристая полынь, голубые цветы свинячей цибульки, желтая сурепа, васильки — всё это радостно запестрело, принимая свет солнца за свою собственную улыбку.
Был полдень, стояла огромная тишина, когда земля замолкает и только в просторном небе безмолвно поет жгучий свет. И тихо сам я шел поверху мимо нависавшей ржи, по пояс в буйной, нетоптанной
траве. На повороте мелькнула вдали
полоса речки. Зелен был луг на том берегу, зелен был лес над ним, все было зелено и тихо. И синяя речка под синим небом была как скважина в небе сквозь зеленую землю.
Как раз над двором плыла по небу полная луна, и при лунном свете дом и сараи казались белее, чем днем; и по
траве между черными тенями протянулись яркие
полосы света, тоже белые.
И опять полился поток суровых обличений. И вдруг я опять почувствовал, как кругом жарко, душно и тоскливо… Солнце жгло без пощады и отдыха; нечем было дышать, воздух был горячий и влажный, как в бане; ласточки низко носились над степью, задевая крыльями желтую
траву. Никитин уже исчез из виду. Вдали, на дороге, длинною
полосою золотилась пыль, в пыли двигался обоз с углем. Волы ступали, устало помахивая светло-серыми головами, хохлы-погонщики, понурившись, шли рядом. Все изнемогало от жары…
На дворе было еще очень рано; на востоке алела яркая
полоса зари, и от мокрой
травы поднимался довольно густой пар; все предсказывало влдро.